В римских домусах и инсулах при их очень значительных размерах было тесно, хотя и не так, как на улицах, но столь же, если не более, ощутимо: и там, и тут человек не мог и не хотел изолироваться, замкнуться, отделиться, остаться наедине с собой; император Марк Аврелий почувствовал эту потребность лишь полтора столетия спустя. Теснота на улицах и жилища-ульи в описываемую эпоху были еще двумя слагаемыми единого ощущения жилой среди: быть всегда на людях, принадлежать к плотной живой массе сограждан, смешиваться со своими и растворяться в них.
Ощущение тесноты осознавалось как порождение родной истории и как ценность. Такая теснота воспринималась как одно из частных, но вполне ощутимых проявлений демократической традиции полисного общежития, простоты и равенства и, в этом смысле, как ценность.
